"Ключ"Небольшая романтичная сказка. Неожиданно получилась почти новогодней
* * *
Часть 1. ОнаСегодня утром я устроила в своей маленькой квартире генеральную уборку. Утро было прекрасным и очень солнечным, этот октябрь вообще щедр на солнце. И на ветер. Солнце грело почти как летом, а ветер был буйным и порывистым. В это утро он с какой-то истеричной удалью гонял по небу облака, которыми то закрывал, то снова открывал солнце, словно таким образом танцевал с ним причудливый танец. Танец этот ритмической музыкой света и тени отражался в моей спальне. От хрустальной люстры и разноцветных стеклянных ваз отскакивали солнечные зайчики и прыгали по комнате, и из-за этих плясок мне казалось, что я нахожусь внутри калейдоскопа. Из колонок компьютера звучали разные мелодии, но ни одна из них не совпадала с ритмом танца, рождавшегося за окном, и это было… правильно. Это было нормально.
Когда плеер, поставленный на рандом, выбрал песню, которая стала идеальным музыкальным сопровождением к танцу ветра, солнца и облаков, я и нашла его – старый медный ключ на грубой бечевке. Он лежал в нижнем ящике стола, в самом углу, спрятанный за старыми тетрадями, открытками и бумагами, к которым я не прикасалась очень долгое время. Потемневшая медь сверкнула на солнце так, словно была только что начищена. Сверкнула лишь на мгновение, только для того, чтобы привлечь мое внимание. Я взяла ключ в руки и долго думала, от какого же он замка, но никак не могла вспомнить.
А потом ветер совсем разбушевался, распахнул окно, залетел в комнату и вместе с желтыми листьями принес мне мою память. Листья метались по комнате, словно загнанные в клетку птицы, и мне все казалось ¬– они кричат что-то, чего я не могу разобрать. Когда ветер успокоился и прозрачной кошкой улегся в кресло, листья опали на пол и крик превратился в текст.
И тогда я вспомнила…
Это был ключ от твоего сердца.
читать дальшеЯ забыла отдать его тебе. Не вчера. Не позавчера. Не год назад, и не три.
В прошлой жизни. Когда-то очень, очень, очень давно.
Просто забыла вернуть тебе ключ от твоего сердца. Унесла его с собой. Я не знаю, как так получилось, правда! Прости…
Я села на пол с зажатым в кулаке ключом и расплакалась. Я плакала так долго, что листья отсырели от моих слез. Ветер рассерженно растрепал мои волосы и улетел в окно. Потом вернулся и ласково погладил по мокрой щеке, нашептывая первые строчки стихотворения. Я собрала листья, сложила из них послание и отдала ветру. Он донесет его до тебя, я знаю, но не знаю, сможешь ли ты прочесть…
Я держала ключ в руке, грела его и думала о том, как вернуть тебе. Может, послать по почте? Но я не знаю твоего адреса. Отдать ветру? Ключ слишком тяжел для него. Найти тебя и вложить в твою ладонь? Но я не знаю, где тебя искать. Как тебя искать. Я не знаю, кто ты.
Я знаю только одно: я забыла вернуть тебе ключ от твоего сердца, а это обязательно нужно было сделать. Почему он остался со мной? Неужели я украла его? Нет, нет, это было бы слишком жестоко с моей стороны. Так нельзя. Я не могла так поступить. Ведь теперь ты не знаешь, как вручить ключ тому, кого любишь, просто потому, что у тебя его нет. Такое не объяснишь, и они не верят тебе, они уходят, они думают, что ты…
Откуда я все это знаю? Я смотрела на себя в зеркало, и мне было страшно. Ключ стал невыносимо горячим, он выжигал на моей ладони слова, слова отпечатывались в сердце, и это было больно настолько же, насколько и сладко.
Сладко? Я наслаждаюсь? Может, я все-таки могла – могла украсть этот ключ?
Нет! Нет…
Мне стало противно видеть свое отражение, свои испуганные глаза, я отвернулась от зеркала и сжала кулаки.
Мне-то хорошо, мой ключ при мне. Дари – не хочу. Я и не хочу…
Если бы его не было, это, скорей всего, означало бы то, что мы с тобой обменялись ключами. И тогда все было бы иначе. Я бы знала, кого искать, как искать, что вообще делать, а я…
Я снова посмотрела в зеркало. Откуда, откуда я все это знаю?! Бросив ключ на пол, я сжала ладонями виски. Голова раскалывалась, свет солнца показался ядерным взрывом. Плотно задвинув шторы, я легла на диван.
Ключ от твоего сердца взломал мой разум.
Как же так? Я схожу с ума? Нет, я просто придумала эту историю на ходу, я часто так делаю, да, да…
От этих предположений, от самовнушения голова начала болеть еще больше, а ключ на полу – зазвенел и засветился, посылая вспышки молний в мои глаза.
Засветился? Не от чего. Зазвенел? Что за ерунда?
Надо выпить таблетку. Успокоительное. Водки. Что угодно…
Я встала и пошла на кухню. Выпила воды, просто воды. После первого глотка головная боль исчезла так резко и быстро, что от облегчения у меня подкосились ноги. Кажется, обычная вода в кувшине превратилась в живую…
А обычная я – в… какую-то другую меня.
Надо было успокоиться. И выкинуть этот ключ к чертовой матери. Но он такой симпатичный…
О, господи. Симпатичный?! Я засмеялась. Определенно, надо было успокоиться. Я пошла в комнату, подняла ключ с пола, убрала в ящик стола. Подумала – может, просто подарить его кому-нибудь?
Я не люблю принимать поспешных решений.
Это просто ключ, дура!
Успокоиться. Успокоиться и подождать.
Я открыла шторы и вышла на балкон.
Ключ звенел так, что было слышно даже там.
Часть 2. Он
В октябре заболело сердце, словно кто-то вставил в него ключ и начал поворачивать. Врачу я так и объяснил, именно этими словами. Он удивился – сказал, что первый раз слышит такое поэтическое описание сердечной боли.
Разве оно поэтическое? У меня плохо с поэзией. С образами, метафорами и тому подобным. Я человек конкретный, прагматичный и прямой. Наверное, слишком прямой. С романтикой у меня тоже плохо. Женщинам этого не хватает, хоть они и говорят – главное, что за тобой, как за каменной стеной. Видимо, не главное. Или стена не достаточно крепкая. Недостаточно каменная. Недостаточно красивая. Я не знаю, я не понимаю.
Все мои женщины уходили от меня. Если не считать тех, от которых уходил я.
Они мне не верят. А я не верю им. Тем, которые верят мне. Вот такая несовпадающая взаимность.
Сердце все еще болит иногда, хотя лечение очень помогло. Врач прописал мне таблетки, ежедневные прогулки и стихи. Сказал – для работы сердца. Это очень хороший врач, поэтому я, хоть и удивился такому «лекарству», решил его попробовать. Довольно странно, но оказалось, что стихи помогают почти так же, как прогулки. От некоторых очень щемит в груди и трудно дышать, но потом становится легче, и… шире? Не знаю, как лучше выразиться, я не силен в словах, хотя теперь с этим немного лучше.
С нового года я начну заниматься бегом, а пока – долгие пешие прогулки. Утром – до работы, и вечером – перед сном. В любую погоду.
Сегодня вечером на улице был легкий морозец, медленно падал снег, фонари и гирлянды на деревьях красиво освещали дорогу. Город готов к празднику. Я – нет. Подарки не куплены, ёлка не наряжена. Новогоднего настроения тоже нет. Собственно говоря, я уже и не помню, когда оно вообще в последний раз было. В далеком детстве, наверное. Счастье с запахом мандаринов и горячего шоколада…
Едва подумав об этом, я понял, что хочу горячего шоколада. И мандаринов.
Мандарины нашлись в ближайшем ларьке, а шоколад… Шоколад. Сто лет не пил горячий шоколад…
В моем любимом баре удивились заказу, а я удивился, что у них это есть. Хотя что тут удивительного? Или все-таки удивительно? Я не знаю, правда, я сто лет не пил шоколад… Эта мысль назойливо крутилась в мозгу и зудела, как пьяная муха.
Дама, рядом с которой я сел у барной стойки, посмотрела на меня оценивающе. Оценка ее была явно положительная, но меня она не интересовала. Я вручил ей мандарин, чем ненадолго вывел из строя, и поискал глазами свободный столик. Не нашел. Однако в дальнем углу сидела девушка, которой явно ни до кого не было дела. Мне повезло.
– Не возражаете?
Она бросила на меня мимолетный взгляд, кивнула и вернулась к своему глинтвейну.
Я сел и стал смотреть в окно, ожидая шоколад. Девушка была так погружена в себя, что мне стало немного неудобно, я почувствовал себя лишним, хотя она не выказывала никаких претензий и вообще сидела словно замороженная. Ничего, подумал я, чашка шоколада, мандарин – и мы оба свободны.
Когда мне принесли мой заказ, я улыбнулся. Очистил мандарин, ощущая, как его сладкий цитрусовый запах смешивался с ароматом шоколада – и это ощущение для меня было самым чудесным из всех за последние полгода.
Аромат, исходящий от мандариновой кожуры, отвлек девушку от ее мыслей. Она посмотрела на блюдце, украшенное оранжевыми корками, и улыбнулась. Не мне, просто так.
Я пил свой шоколад, ел мандарин и был… наверное, счастлив. И спокоен. До тех пор, пока не обратил внимание на предмет, который лежал на столе перед девушкой. Она смотрела на него так, словно пыталась силой мысли отправить его… куда-нибудь подальше отсюда.
Это был ключ. Старый медный ключ на грубой бечевке.
Сердце пропустило удар и меня резко затошнило.
– Что это за ключ? – безо всяких предисловий и церемоний спросил я у девушки.
– От моего сердца, – совсем не кокетливо пробубнила она, даже не посмотрев на меня.
– Нет, от моего, – произнес я, не очень понимая, что говорю. Сердце заболело почти так же сильно, как в октябре.
Девушка подняла на меня глаза – невыспавшиеся, немного хмельные и испуганные – и впилась взглядом в мои. Наверное, такие же испуганные.
– Я нашла тебя, – очень тихо пробормотала она, сгребая ключ пальцами. Зажав его в кулаке, шумно выдохнула. – Нашла!
Я решил, что она сумасшедшая. Выглядела она и правда странно. От былой замороженности не осталось и следа, глаза сверкали, губы улыбались, от всего ее тела отлетали искры. Честное слово, это так ощущалось – словно ее только что ушибла молния. Даже ее растрепанные короткие волосы стали выглядеть еще растрепанней. Я нервно сглотнул и отодвинулся от стола. Сердце заныло, где-то рядом раздался странный звон.
– Это ключ, – девушка раскрыла ладонь. Ключ светился.
И звенел.
Я оглянулся. Ненавижу привлекать к себе внимание.
– Они не слышат, – девушка нетерпеливо махнула на остальных посетителей бара свободной рукой. – Он твой, забирай.
– Не мой.
– Ты его узнал.
– Это…
– Нет, – она на мгновение сжала губы. – Это не было мимолетным бредовым порывом и попыткой красиво познакомиться.
– Кхм…
– Нет, я не читаю мысли, – она усмехнулась так странно, что мне стало не по себе. – Забирай. Всё будет хорошо теперь.
– У меня и так всё хорошо, – я оставил деньги за шоколад на столе, но никак не мог подняться, чтобы уйти.
– Нет, – она раздраженно цокнула языком. – Не всё. А теперь будет всё. Это твой ключ, ты его узнал. Смотри…
Она схватила мою руку и вложила в нее ключ. Вместо того, чтобы бросить его на стол, я зажал его в кулаке, глядя на девушку. Она улыбалась, и глаза ее были такие красивые, что на мгновение я забыл про ключ и про то, что она сумасшедшая.
– Нет, – она улыбнулась шире и тихо рассмеялась. Я непроизвольно улыбнулся в ответ на ее смех. – Не на меня смотри.
Ключ стал горячим. Я раскрыл ладонь и уставился на него. На моих глазах, прямо у меня в руке, ключ постепенно светлел. Не светился, как было до этого, а светлел – потемневшая от времени медь становилась чистой. Блестящей. Как будто кто-то невидимый натирал ее до блеска.
– Видишь? – торжествующе спросила девушка. – Я пробовала чистить его, но ничего не помогало, вообще ничего.
Ключ перестал издавать странный звук и затих.
– Он больше не будет звенеть, только петь, – сообщила мне девушка радостную новость.
– Петь? – тупо переспросил я.
– Да. Ну, мой поёт… Иногда. Бывает такое. Редко, – она немного помрачнела, но тут же снова улыбнулась. – Господи, как хорошо-то! – она была так довольна, что даже хлопнула в ладоши и залихватским жестом перекинула длинный разноцветный шарф через плечо. – Камень с души упал. Спасибо тебе.
Как ни в чем не бывало, она достала из сумочки деньги, бросила их на стол, надела какую-то смешную шапочку и принялась натягивать куртку. Делала она это весьма неуклюже, и я собрался ей помочь.
– Стой, – я положил ключ на стол.
Она тут же схватила его, нахмурившись, и надела мне на шею.
– Вот так. Не хватало еще, чтобы ты его тут забыл…
– Нет, подожди, – я уже не противился, мой ключ, так мой ключ, подумаешь – от сердца. Оно, кстати, перестало болеть. И вообще, дышать стало так легко, что хотелось петь. Но на это я обратил внимание уже потом, когда шел домой. – Где ты его нашла? Почему он был у тебя?
– Я…, – она справилась с курткой без моей помощи, застегнула ее и так укуталась в шарф, что спрятала в нем половину лица, и теперь я разговаривал с одними только глазищами, которые смотрели на меня очень виновато. – Украла. Но я случайно! Правда. Или не украла. То есть… Я не помню. Но скорей всего украла.
Девушка в шарфе вся как-то сникла, и мне захотелось ее утешить. Интересно, она любит мандарины?
– Украла? Когда?
– Давно. Прости, пожалуйста, – затараторила она, высвободив рот из-под шарфа. – Теперь всё будет хорошо, правда, теперь никто не… В общем, ты поймешь.
– Давно? Насколько давно? Почему я не помню? Не знаю? Что вообще за бред происходит?
– Совсем давно. Настолько давно, что ты не вспомнишь, и…, – она снова спрятала половину лица. – Это все неважно уже, поверь.
– Я тебя первый раз в жизни вижу.
– Я тебя тоже, – она так чудно засмеялась в этот свой разноцветный шарф, что звук был похож на уханье совёнка.
Я моргнул. Она пошла к двери. Я схватил свою куртку и пакет с мандаринами, но не успел сделать и пары шагов, как пакет порвался и мандарины посыпались на пол. Я не стал их собирать, но она все равно успела выйти из кафе и скрыться в снегопаде, теряясь среди прохожих, спешащих по своим делам.
Я остановился и запрокинул голову, глядя на падающие хлопья снега. Они стали еще больше, чем были, и падали теперь быстрей. Глаза пришлось закрыть. Ключ висел на шее, согревал и… кажется, пел. Я прислушался. Точно, пел.
В голове звучали слова странной девушки: «Теперь всё будет хорошо… Ты поймешь…»
Я ничего не понимал, но мне уже было очень, очень хорошо.
-fin-